Дело о неприкаянной душе - Страница 160

160

– Твоя подружка еще не пришла, – сообщил он, когда мы поднимались по лестнице.

– Она такая же моя подружка, как и твоя! – сразу взъерошился я.

– Возможно, – не стал спорить дядя. – Но лично я из-за нее не стал бы отправляться из Ада в Рай только для того, чтобы поприсутствовать на сдаче практики. Впрочем, как я подозреваю, она тоже из-за меня не отправилась бы в Ад.

Когда дядя в таком веселом настроении, то ему лучше не попадаться на дороге. А если уж попался, то лучше молчать. Именно эту тактику я и решил избрать. Однако, как оказалось, я волновался напрасно. Дядя вдруг посмотрел на часы и заторопился.

– Ладно, Эзергиль, извини. Думаю, одному тебе тут скучно не будет. К тому же скоро твоя подружка должна прийти. Кабинет сорок второй. Жди там. А мне сейчас надо один звонок сделать.

Я согласно кивнул. Быть одному в незнакомом месте, конечно, не слишком хорошо, но все лучше, чем выслушивать ехидные комментарии дяди.

Дядя тем временем уже исчез. Я хмыкнул и отправился разыскивать сорок второй кабинет. Заодно смотрел школу, где учатся ангелы. Да уж. Прям не школа, а дворец какой-то. Прозрачная крыша, из-за чего коридоры всегда были освещены естественным светом солнца. Как я понял, из-за отсутствия здесь любого вида искусственного света занятия в школе шли только утром и днем. Вечером никто не учился. Интересно, а в пасмурную погоду они учатся в полутьме или у них этот день выходной?

Ведьма молодая
Жила в лесной глуши.
Крестьяне к ней, хворая,
За помощью пришли.

Чего? Я прислушался. Чей-то голос старательно повторял слова баллады. Я узнал ее, поскольку мы учили как-то ее в школе. В младших классах. Я осторожно заглянул за угол. Там, удобно устроившись на стуле, сидел ангелочек. В одной руке он держал книгу, а второй старательно дирижировал сам себе. Видно, так ему легче запоминались стихи. Продекламировав четверостишие, он сверился с книгой и довольно кивнул. Опять прикрыл ее и прочел второе четверостишие:

Помочь скорей просили,
Ведь страшно умирать.
И души ей сулили
За жизнь свою отдать.

Тут он увидел меня и радостно улыбнулся.

– Привет, – махнул он мне рукой. Я оглянулся. Может, тут еще кто есть? Но нет. В этой части здания мы были вдвоем. Я вышел вперед и присел на стул рядом.

– Привет, – немного озадаченно отозвался я, не понимая, чем вызвана радость малыша. Судя по возрасту, учился он классе в двенадцатом.

– Ты не поможешь мне? – поинтересовался у меня малыш.

– Я? – еще больше удивился я. – Хм. А что надо?

Мальчик вздохнул.

– Да вот. Стихотворения задали учить. А у меня никак не получается. Я вот каждое четверостишие выучил, а вместе никак не запомню.

Я взял книгу из рук мальчика и взглянул.

– «Баллада о людской благодарности». Знакомая вещь. Однако не думал, что ее проходят и у вас.

Мальчик удивленно взглянул на меня.

– Как это у вас? А ты откуда?

– Э-э… – Я неопределенно помахал рукой. – Оттуда. В гостях я сейчас. Ладно. Давай попробуем. Вот возьми книгу и прочитай стихотворение полностью, – поспешил я перевести разговор, взглянув в сторону нужного мне кабинета. Сорок вторая комната находилась недалеко от нас, и я не видел причины, почему мне не помочь ребенку. Тем более что одному все равно скучно тут мотаться.

Мальчик доверчиво взял книгу. Выпрямился на стуле. Выдохнул. На мгновение замер, а потом с выражением прочел:

Ведьма молодая
Жила в лесной глуши.
Крестьяне к ней, хворая,
За помощью пришли.
Помочь скорей просили,
Ведь страшно умирать.
И души ей сулили
За жизнь свою отдать.
«Не надо ваших душ мне.
Нет зла в моих делах.
Мои секреты в знанье,
В целительных цветах.
Избавить вас от хвори
Нетрудно мне совсем.
Настой я приготовлю —
Он вам поможет всем».
Прошла неделя злая,
Настал воскресный день.
И нехотя сдавалась
Коварная болезнь…
Крестьяне в благодарность
На ведьму донесли.
Отряды инквизиции
К порогу привели.
Открылась дверь землянки,
Попятились бойцы.
Распятия взметнули
Святейшие отцы.
Всех оглядела ведьма.
«Давно я вас ждала.
Мои на этом свете
Закончены дела.
А вы, кого спасла я,
Запомните меня.
Я вас от верной смерти
В тот раз уберегла.
Лекарство вам давала…
Умри же вы тогда,
Я б до сих пор спокойно
В землянке тут жила.
Как жаль, что не умею
Я людям отказать.
За этот «грех» тяжелый
Придется умирать…
Веселым красным заревом
Пылал костер в ночи.
Суд скор у инквизиции —
«Сожги ее! Сожги!!!»
Уходит время дальше,
Проносятся века.
Ведь изменились люди,
Не правда ли, друзья?
Но вдруг раздались крики:
«Он зло!» – кричат слепцы.
И снова бесноватое:
«Распни его! Распни!!!»

– Ну… хорошо, – похвалил я. – А теперь давай то же самое, но без книги.

Вот тут было хуже. Нет, первые два четверостишия мальчик рассказал верно, а вот дальше пошло совсем не то.

– У меня ничего не получается, – вздохнул мальчик, поняв, что сам запутался.

Я снова взял книгу. Посмотрел.

– Может, это потому, что ты неправильно читаешь.

Мальчик удивленно посмотрел на меня.

– Неправильно – это как? А как надо?

– Гм. Наверное, вот так. – Я взял книгу. Старательно наморщил лоб. Встал, держа книгу на вытянутой руке. – Итак, баллада…

Девица молодая
Жила в лесной глуши.
Неясно, на какие
Она жила шиши.
Окрестные крестьяне
Гадали день за днем,
Чем дева промышляет
В том домике своем.
И что это за рожи
К ней шастают в ночи?
И что за дым, опять же,
Курится из печи?
Все так и этак взвесив,
Сошлись они на том,
Что дева куролесит
И гонит самогон.
Приезжим наливает
И денежки гребет.
А чтоб своим соседям —
Так нет ведь, не нальет!
Ну, жадная девица!
Тогда решил народ,
Что тут же в инквизицию
Немедля донесет!
Что гонит, значит, это…
Запретное она,
Но нету ведь патента
У девы ни хрена!
Явились в лес монахи,
Стучат девице в дверь.
Ну, кончит жизнь на плахе
Несчастная теперь.
– А ну, давай, подружка,
Пора ответ держать!
Что гонишь ты? Вот кружка,
Должны мы пробу снять.
– Пожалуйте, хлебните,
Скрываться мне чего?
Давайте оцените
Искусства моего!
Распятья отложили
Святейшие отцы…
Колбаска на газетке,
Лучок и огурцы.
И тут пошла потеха,
Они напились в дым,
И было не до смеха
Доносчикам одним.
Им на субботник рано
Пришлось с утра вставать.
После монахов пьяных
В лесочке прибирать…

160