Дело о неприкаянной душе - Страница 26

– Дядя, а ты знаешь, что мне благодаря тебе придется теперь на Землю отправиться?

– Знаю. Более того, я уже выбил тебе разрешение от Рая. С Адом сам договаривайся. И эта поездка для тебя в любом случае будет полезной. Какой же ты будешь черт, если не увидишь жизнь людей изнутри? Между прочим, я эту мысль пробиваю и среди ангелов. А то многие всю жизнь прожили в Аду или Раю, решают судьбы людей, а на Земле ни разу не были. Разве это годится?

Я печально вздохнул. Ведь знал же, что спорить с дядей бесполезно. Все равно переубедит меня. И все равно горячился, хорохорился. Вот я ему скажу при встрече, выскажу все, что о нем думаю! Тьфу. Вот и высказал.

– Я еще маленький! – прибег я к последнему аргументу. – Мне еще нет и ста двадцати лет. Только в будущем году будет!

Дядя покачал у меня перед носом пальцем.

– Нечестный прием, Эзергиль. Не ты ли, когда я гостил у вас дома, доказывал своим родным, что ты уже большой? И, между прочим, приводил в качестве доказательства своей взрослости этот же самый аргумент. Говорил только, что тебе УЖЕ сто двадцать лет.

Шах.

– Но если ты настаиваешь, то можешь отказаться от этой работы. Ну, потеряешь год в школе. Велика ли беда?

И мат.

– Давай свое разрешение от Рая, – буркнул я.

По договоренности с Раем, достигнутым Горуяном, посещать Землю чертям разрешалось только с разрешения ангелов и, соответственно, наоборот. Разрешения эти были простой формальностью, но помогали контролировать количество ангелов и чертей, находящихся на Земле. Таким образом, их общее количество там всегда должно было быть равным. Интересно, а кому в Аду разрешили отправиться на Землю в обмен на мое разрешение?

– Итак, Эзергиль, поздравляю. Ты принял действительно ответственное решение. После этого путешествия ты изменишься. В лучшую или худшую сторону, не знаю, но прежним ты не останешься. Но я верю в тебя.

Спасибо тебе, дядя, за теплые слова. Ты просто не представляешь, как меня вдохновил.

– У тебя еще есть в архиве какие-то дела?

Я покосился на две папки, лежащие передо мной.

– Да нет. Я все посмотрел, что меня интересовало. В общих чертах картина ясна. А подробности уже придется выяснять на месте.

– Ну что ж, тогда пошли.

Я убрал личные дела на место. И зашагал следом за дядей. На выходе дядя слегка приобнял меня за плечи.

– Да ты не переживай, тебе понравится на Земле. Это я тебе гарантирую. Ну что, полетели?

– Полетели, – кивнул я.

Дядя подхватил меня, и мы взлетели. Последнее, что я увидел перед архивом, – это круглые от удивления глаза Ксефона, выглядывающие из-за забора, откуда тот, очевидно, вел наблюдение за входом, высматривая меня.

У входа в дом дядя гостеприимно распахнул передо мной дверь.

– Заходи, Эзергиль. Чувствуй себя как дома…

– …но не забывай, что ты в гостях, – добавил я. Дядя хмыкнул. Потом кивнул на гостиную.

– Ты посиди так пока. Мне надо звонок один сделать.

Я кивнул. Прошел в гостиную и плюхнулся в кресло. Из журнального столика достал какой-то журнал и без интереса стал его смотреть.

– Але, – томно донеслось из коридора. – Милочка, ты соскучилась по своему попочке?

В комнату вошел дядя, хмуро смотря в коридор.

– Глупая птица, – буркнул он. – Теперь два часа будет трепаться со своей милочкой. Угораздило же его влюбиться в попугаиху центральной справочной. Я его пытаюсь перевоспитать. Внушить почтение к долгу службы. Постепенно он осваивается. Сейчас уже меньше треплется.

Да, все-таки дядя уже слишком давно ангелом работает. Теряет хватку.

– Дядя, а как вы его переубеждаете?

– Как? Конечно, любовью и заботой! Вот погоди, через годик ты его и не узнаешь.

– Ага, – кивнул я. – Через годик так, через два… Куда вы хотели позвонить, дядя?

– В бюро учета перемещений. Мне надо утрясти кое-какие мелочи по поводу твоего пропуска.

– Отлично. – Я поднялся и направился в коридор. Удивленный дядя прошел за мной. Я же молча подошел к телефону и нажал на рычаг. Попугай недовольно встрепенулся.

– Монтирий, как тебе не совестно, ты прер… – Тут попугай увидел, что говорит вовсе не с Монтирием. Его хохолок как-то резко опал.

– Мне нужен номер бюро учета перемещений, – мягко сообщил я и улыбнулся. Попугай дернулся.

– Сей момент. Центральная справочная? Сколько раз говорить тебе, что я не попочка, когда на службе! Да, срочный заказ. Мне нужно бюро учета перемещений. Понял. – Попугай клювом стал нажимать на кнопки. – Бюро учета перемещений? Вам звонок. Сейчас с вами будет говорить че… – Я пальцем показал на дядю. Попугай махнул мне хохолком. – Прошу прощения. С вами сейчас будет говорить ангел Монтирий. Передаю трубку.

Я принял из лапы попугая трубку, облокотился о стену и небрежно подал ее дяде.

– Разговор заказывали?

Дядя совершенно круглыми глазами смотрел то на меня, то на попугая, который умудрился каким-то образом сидеть на своей жердочке чуть ли не по стойке «смирно». Потом взял у меня трубку. Я кивнул и отправился обратно в гостиную. Вскоре пришел дядя. Он сел напротив меня, подпер подбородок кулаком и окинул меня долгим изучающим взглядом. Я делал вид, что совершенно этого не замечаю. Первым молчание нарушил дядя.

– Да, Эзергиль, я знал, что ты талантливый ребенок… Да-с, черт, который смог заставить моего попугая отнестись к работе серьезно, пойдет далеко. Ты скажи, как тебе это удалось? На будущее.

Я пожал плечами.

– Право, даже не знаю, что сказать, дядя Монтирий. Мой способ, боюсь, вам не подойдет. Я его убеждал чертовскими шутками.

– Чертовскими шутками?