Дело о неприкаянной душе - Страница 77

Нет, я, конечно, люблю разные развлечения, но когда их становится слишком много… Короче, я больше не хочу сегодня иметь дело ни с какими мафиозами, хамами, хулиганами и прочими представителями племени кандидатов на курорты Ада. Альена, где ты?!!

Альена была в доме у нашего художника Григория Ивановича и задумчиво смотрела на спящего Алешу. Сам художник сидел на стуле перед кроватью и так же задумчиво смотрел на мальчика. Я незаметно проник в комнату и озадаченно оглядел эту картину. Почесал затылок. Потом вежливо кашлянул. Альена обернулась.

– А, это ты, – без всякого интереса сказала она. – Где ты мотался?

– Я мотался?!! – обиделся я. – Нет, это мне нравится. Я тут в поте лица тружусь, спасаю вот этого кандидата на путешествие к нам…

– Обойдешься, – прервала меня Альена тем же равнодушным голосом, даже не обернувшись.

– Чего? – не понял я. – Что обойдешься?

– Насчет кандидата обойдешься. Не ваш он.

Я вторично почесал затылок.

– Альена, ты не заболела? Вообще-то я только шутил. Ты что, шутки уже разучилась понимать?

– А тебя не поймешь.

Я снова поднял руку, чтобы почесать затылок, но замер. Покосился на всех. Григорий Иванович продолжал так же сидеть, задумчиво глядя на мальчика. Нас он, понятно, не видел.

– Альена, что тут произошло?

– А ничего. Алеша бросился бежать. Я же постаралась убедить художника, что мальчику нужна помощь. Сказала, что ему некуда податься. В общем, представилась знакомой Алеши. Художник, как мы и ожидали, побежал за ребенком. Алеша в этот момент плакал в какой-то подворотне…

– Надеюсь, он не того… – Я сделал красноречивый жест, словно обматывая вокруг шеи веревку.

– Нет. Хотя кто знает, что было бы, приди мы чуть позже. – И тут совершенно неожиданно для меня апатию Альены словно рукой сняло. Она вдруг резко повернулась ко мне, ухватила меня за грудки и принялась яростно трясти. – Ты, придурок несчастный!!! Ты хоть понимаешь, во что ты втравил этого мальчика?!!

– Эй, полегче! Не я втравил, а мы втравили. Ты тоже в этом участвовала.

– У меня был выбор?!!

– Был. Выбор есть всегда.

– Ты мне тут еще лозунги начни декларировать. – Альена фыркнула, наконец-то отпустив меня. Я старательно разгладил свою рубашку.

– И чего ты взбесилась? – буркнул я.

– Взбесишься тут. Ты просто не видел, что здесь было. Григорию Ивановичу с трудом удалось успокоить мальчика. Он напоил его каким-то отваром, и Алеша уснул. Спит уже часов восемнадцать. Почти сутки. Сейчас вроде спокойно, а раньше метался. Между прочим, тебя вспоминал.

– Правда?! – обрадовался я. – И что вспоминал?

Альена покосилась на меня.

– Тебе повторить его слова?

Я на миг задумался.

– Пожалуй, не надо. Я тут трезво подумал и решил, что вовсе не хочу знать, что он говорил обо мне.

– И правильно.

– А что наш художник?

– А что он. Сидит. Как Алеша уснул, так и сидит. Боится даже на миг отойти.

– Железный человек.

– Нет. Просто человек. Самый обычный.

Я согласно кивнул.

– Но все же ему себя поберечь стоило.

– Возможно. Но не тогда, когда ребенок во сне кричит, что все равно жить не будет. Боже мой, Эзергиль, ты не представляешь, что тут было.

– Э-э, – я поежился, – Альена, не будешь ли ты так любезна не упоминать Его в моем присутствии? В устах ангела это немного неприятно. Кажется, ведь вам тоже нельзя упоминать его всуе?

– Прости. Тут с этими людьми чего только не станешь говорить.

Альена обхватила плечи руками и ссутулилась.

– Мне страшно, – вдруг призналась она. – Эзергиль, дело ведь уже давно переросло нашу с тобой школьную практику. Сейчас ведь решается судьба человека.

– И даже не одного, – кивнул я. – Не забывай об отце Алеши. И почему ты думаешь, что мне не страшно?

– А тебе-то чего боятся? Для тебя же лучше, если все тут попадут в Ад.

– Угу, – согласно кивнул я. – Конечно, для меня лучше. Проиграю пари, останусь на второй год…

– Эзергиль!!! Ты хоть на минуту можешь перестать думать о себе и подумать об этом несчастном ребенке?!

– Могу. Но кто тогда будет думать о несчастном мне?

– Ты неисправим!

– Естественно.

В этот момент Алеша пошевелился и открыл глаза, прервав наш спор. Альена мигом забыла обо мне и повернулась к мальчику. Прикрыла глаза, потом печально вздохнула.

– Он не успокоился. Вся его боль осталась при нем. Сон не пошел на пользу, как я надеялась.

– Просто его боль слишком велика.

– Что бы ты понимал… черт.

– Конечно, я не прогуливал уроков в отличие от некоторых… ангел.

Альена фыркнула, но промолчала.

Алеша тем временем медленно привстал и с испугом посмотрел на Григория Ивановича, продолжавшего сидеть рядом с ним. Мальчик сжался и испуганно попятился, с какой-то обреченностью глядя на мужчину.

– Что с тобой, малыш? – удивился художник.

– Вы меня… как это… совращать будете? – обреченно спросил Алеша.

Сказать, что художник был ошарашен подобным заявлением, значит, ничего не сказать. Я вообще был уверен, что выражение «отвисшая до пола челюсть» образное. Сейчас я понял, что это не так. Григорий Иванович несколько раз удивленно моргнул. Потом помотал головой.

– Чего? – переспросил он. – Чего я буду делать?

– Но ведь зачем-то вы привели меня к себе домой? Зачем?

– Хм… – Григорий Иванович помотал головой. – А если я скажу, что просто хотел тебе помочь?

– Врете. Мне никто не хочет помочь. Все только обманывают. – Сказано это было таким уставшим тоном, что можно было подумать, будто слова эти говорит умудренный жизнью старик, а не мальчишка.